Мы склонны неправильно интерпретировать наши инстинктивные жесты. Есть так много людей, которые стремятся заполнить пустоту пустотой и становятся такими слепыми и несчастными.
Мы живем в настоящий момент, когда ценность упаковки больше, чем то, что в ней содержится.
Я не люблю людей за их ум, интеллект или знания. Я люблю их за их глубинное «я», за их внутреннее дитя и за их вечную, бессознательную цель.
Мой личный поиск всегда был направлен на свободу и справедливость. Какой бы ни была хрупкая граница между ними. О том, что справедливо в свободе, или о том, что справедливость уважает и принимает в свободе. Два основных права живого существа, субъективное и универсальное, хрупкость которых я осознал очень рано, и это вызвало у меня ужас. Я искал их, желал их всем сердцем, не пытаясь понять.
Человеческая приспособляемость, которая есть внутри нас, чрезвычайно удивляет меня. Живое существо волшебно по образу и воображению. Общение для меня – это чудо. Помимо слов, жестов и вибраций, вся вселенная имеет одно и то же сердце. Как дерево в одиночестве в глуши. Явно одинок, но его корни...
Мне нравится тот факт, что я чувствую себя частью грандиозной сущности. От комара, муравья до слона, от морского мира до звезд — существует идеальная организация жизни как целого.
Моей свободой в детстве были мечты и самовыражение через искусство. Я мечтал все время без остановки. На белом потолке комнаты или через окна закрытых классных комнат школы, созерцая синеву неба. Я слышал все, но почти никогда не отвечал. Я все время строил идеальный мир. Где все было в справедливости и равновесии, где вся вселенная и живые существа были свободны и находились в совершенной гармонии. И я нарисовал то, что увидел. Я летел...
Чем старше я становился, тем больше функционирование групп начинало формировать меня. В силу обстоятельств внешние элементы, которые не поддаются контролю, оказывали своей воздействие. Но я всегда сопротивлялся этим ударам ножниц.
Человеческая организация никогда не перестает создавать свою скульптуру, и я до сих пор не перестаю сопротивляться. Я не хочу, чтобы кто-то трогал мою драгоценную внутреннюю свободу, мою природу. Постоянно находиться в сопротивлении крайне утомительно, но я продолжаю настаивать на том, чтобы держать оборону.
Выживание.
Интуиция подсказывала мне, что нужно это сделать, и я прислушался. Я не из тех людей, которые не хотят плыть против течения.
Иногда я переставал мечтать и смотрел на механизмы мира. И мир казался хаотичным и ничтожным.
Конечно, иногда хочется бросить барахтаться. Эти усилия, если смотреть со стороны, бесполезны. Моя грусть из-за того, что я ношу маску, и боль от этого решения, которое я считала жизненно важным, в какой-то момент, потому что люди, которым я «доверял», посоветовали мне сделать это. И я принял их убеждение, потому что в тот момент я находился в черной дыре своего существования.
Долгое путешествие по моей внутренней пустыне, где моя память изо всех сил пыталась забыть, разрушить, чтобы восстановить лучше. И по дороге заставил меня забыть о своих желаниях и удовольствиях. Очевидно, что это неизбежно душераздирающее путешествие. Столкновение с его темными глубинами — это путешествие без комфорта и отдыха.
Я всегда жил двойной жизнью с совершенно противоположными крайностями. Я испытал бедность и роскошь одновременно. Прочность и хрупкость. Радость и страдание. Доверие и недоверие. Красивое и уродливое. Доброжелательность и извращение по отношению ко мне. Перманентно многослойный.
Я не знаю, что такое тайный мир других людей... Все мы, пожалуй, канатоходцы. Неужели в жизни нет отдыха? Был момент, когда в моих снах произошел разрыв. Где я о них забыл. Слишком грустно, слишком одиноко, слишком далеко от меня...
Долгое время я прислушивалась к тишине, чтобы лучше узнать свое тело, свой внутренний мир и, прежде всего, лучше слышать мир. Это научило меня прислушиваться к другим людям и природе в том же процессе. У них так много общего. Иногда я исчезаю во вселенной или во вселенной внутри меня, я действительно не знаю. Я люблю эти моменты объединяющей, тревожной и успокаивающей невесомости.
Вопрос часто возникает не в тон, как часы с кукушкой от нерегулируемых часов. Почему именно эта жизнь?
«Не бойся сиять», — крикнула мне однажды странная иностранка. Она стояла на платформе метро. Я выходил, и она входила. Она была покрыта пайетками с головы до ног. Исходя из ее слов, я подумал, что это немного преувеличение.
В настоящее время я учу свое существо сиять, не бояться существовать таким, какое оно есть, в данный момент.
